«Говорил: жили идеально, как душил - не помнит». За убийство беременной жены мужа приговорили к 3 годам

Незадолго до убийства 30-летняя Ирина вновь объявила мужу, что пора расставаться, жизнь с Виталием ее не устраивала. Мужчина даже просил у родных совет, как спасти семью, начал жене дарить цветы, чаще бывать дома, но 4 июня стал последним днем не только их совместной жизни: Виталий задушил Ирину. Сперва дело квалифицировали как «убийство», но позже эксперты-психологи пришли к выводу: житель Барановичей находился в момент преступления в состоянии аффекта, якобы на него «давила» информация о том, что у женщины появился другой.

— Мы лишились единственной дочки, а он получил всего лишь 3 года! Через полгода Виталий вообще может выйти по амнистии и как отец ребенка потребовать от нас вернуть внука. Остается только плакать и надеяться, чтобы у Виталия не случилось очередное состояние аффекта, — родителям убитой Ирины тяжело дается этот разговор, но, отмечают, терять им больше нечего. Они готовы дойти до президента, добиться справедливости и пересмотра дела.

30 октября суд Барановичского района и Барановичей признал виновным 33-летнего Виталия по ст. 141 УК (Убийство, совершенное в состоянии аффекта) и приговорил к трем годам лишения свободы. Суд был закрытым. Как признаются родные Ирины, их «ошеломили» не только выводы экспертов-психологов, но и сам приговор.

— Утром 4 июня зять отвез ребенка в садик, вернулся домой, а что там произошло, мы так и не узнали. Дочка задушена, если послушать Виталия, у него один ответ: «Жили идеально, ничего не помню, не знаю», — вытирает слезы Марина Макеева, мама Ирины.

Ирина и Виталий поженились шесть лет назад, она работала воспитателем в детском саду, он — ездил на заработки в Россию. Последнее время женщина не раз заводила разговор про развод, но, узнав, что снова беременна от супруга, решила пока жить вместе.

— Когда Виталий понял, что дочка настроена серьезно на развод, стал дарить цветы, больше бывать дома. Все как после свадьбы, — вспоминает Марина Макеева. — По характеру зять был вспыльчивым, все делал по-своему. Забрал паспорт Ирины, чтобы та не подавала на развод, прибежал к нам: «Помогите сохранить семью!». Я поговорила с дочкой, просила не спешить, у них же 4-летний сын. Когда Ира 4 июня не вышла на работу, мы забеспокоились, побежали в квартиру, а там…

Сразу Следственный комитет возбудил уголовное дело по ч. 1 ст. 139 УК (Убийство). Чтобы скрыть следы преступления, Виталий нанес себе несколько ударов ножом и вложил его в руки убитой жене. Было назначено несколько экспертиз, в том числе психолого-психиатрическая. После экспертизы в Новинках уголовное дело было переквалифицировано с ст. 139 УК (Убийство), по которой санкция предусматривает от 6 до 15 лет лишения свободы, на ст. 141 (Убийство, совершенное в состоянии аффекта). Наказание — ограничение свободы до пяти лет или лишение свободы до четырех лет.

— Пока шло следствие, нас убеждали, что все будет хорошо, адвокат не нужен. А когда стали знакомиться с материалами уголовного дела, поняли: не обойдемся без защитника, никуда так не годится, — отмечают родители Ирины. — Психиатры сделали вывод, что у Виталия не было «расстройства сознания, восприятия, мышления», «психическим заболеванием не страдал и не страдает, мог осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий, руководить ими». А вот выводы экспертов-психологов нас ошеломили. Они пришли к выводу, что зять был в состоянии аффекта. Якобы Ирина хотела расторгнуть с ним брак, у нее появился другой, и эта неприятная информация давила на него, накапливалась, он помнит момент, как стал душить ее, а потом наступил «ступор», больше ничего не помнит. Мы просили провести повторную экспертизу, стаж одного психолога меньше года, второго — 4. Суд нам отказал.

Ирина была на втором месяце беременности, экспертиза ДНК подтвердила — это ребенок Виталия. Как сообщил TUT.BY адвокат Владимир Созончук, родители Ирины обжаловали данный приговор, сейчас они оформили опеку на внука и воспитывают мальчика.

— Мы будем добиваться справедливости. Жалость к преступнику — это жестокость по отношению к жертве. Надеемся, что в Генеральной прокуратуре прочтут этот материал, — говорят Макеевы. — Если это не поможет, дойдем до президента.