Все началось с 70-летнего дачника. Как живет белорусская деревня, где каждый 20-й - ВИЧ-инфицирован

Стасевка Бобруйского района мало чем отличается от других белорусских «вёсак» — несколько улиц, на пересечении которых возвышается поросший бурьяном памятник Михаилу Фрунзе, здание закрытой школы, единственный на сотню хат магазин, где местные жители покупают продукты и обсуждают последние новости. Но за сонной размеренностью сельской жизни, которая и вовсе замирает с наступлением холодов, скрывается неприглядная статистика: на 264 местных жителя — 12 ВИЧ-инфицированных.

Именно в Стасевке три года назад за совращение 14-летней школьницы был задержан 56-летний председатель местного сельсовета Николай Ревенков — его в качестве одного из половых партнеров указала девочка, у которой обнаружили ВИЧ. Сейчас бывший председатель отбывает 15-летний срок в колонии усиленного режима — как и другие фигуранты дела, состоявшие в интимных отношениях с девочкой.

Дом, в котором раньше жила семья школьницы, закрыт. Женщина по имени Ольга, представившаяся ее родственницей, говорит, что все разъехались: мать вышла замуж и уехала в Гомельскую область, а дочь поступила в колледж.

— Не знаю, учится сейчас или нет, но это и хорошо, что уехала, — признается собеседница. — Парни, которых она посадила, пообещали, что выйдут из тюрьмы и с ней разберутся.

Ольга говорит, что по делу, которое слушалось в закрытом режиме, проходили даже мужчины из Гомельской области. Ольга не знает, были ли они ВИЧ-инфицированы, но к уголовной ответственности за распространение вируса суд школьницу не привлекал.

— Она так и куролесила потом здесь и в соседнем районе, пока не уехала, — вспоминает женщина.

В местном ФАПе, больше похожем на клуб для пенсионеров, в будний день многолюдно. Кто-то приходит измерить давление, кто-то — погреться и пообщаться с односельчанами. Фельдшер Тамара Лицкевич работает здесь уже 52 года, поэтому знает о жителях Стасевки все. Имен не называет, так как не имеет права разглашать медицинскую тайну, но рассказывает, откуда в деревне появился вирус иммунодефицита.

— Впервые у нас такой диагноз был поставлен лет двадцать назад, — вспоминает Тамара Ивановна. — Семья к нам переехала, и у женщины, которая была беременна, оказался положительный результат на ВИЧ. Так ее прямо отсюда забрали в город на аборт.

Потом много лет, по словам фельдшера, в деревне с ВИЧ-ситуацией все было благополучно. До того самого скандала, после которого правоохранители стали выяснять, с кем именно состояла в интимных отношениях местная школьница. Все указывало на то, что распространителем инфекции является мужчина 1947 года рождения, который приехал в Стасевку из Геленджика.

— Дом здесь купил вроде как под дачу, летом жил, а на зиму уезжал обратно. Много молодежи у нас попортил, — говорит Тамара Ивановна.

Когда 70-летнему пенсионеру предложили сделать тест на ВИЧ, он исчез. В связи с делом о растлении несовершеннолетней, по словам фельдшера, мужчина был объявлен в розыск. В Стасевке пенсионер с тех пор больше не появлялся.

На вопрос, как же сегодня живут в деревне те, у кого есть вирус иммунодефицита, Тамара Ивановна отвечает: так же, как и все. С той лишь поправкой, что предупреждены об уголовной ответственности за распространение ВИЧ. Регулярно, по словам фельдшера, они ездят в Бобруйск, где в одной из поликлиник проходят обследование и получают от врача-инфекциониста медпрепараты для укрепления иммунитета.

— Многие работают в ОАО «Стасевка», это наше единственное предприятие. Конечно, на ферму никто не сообщает, что человек инфицирован. Так что никакой дискриминации нет.

Средний возраст таких пациентов в деревне — около 40 лет. Есть семьи, в которых ВИЧ обнаружен сразу у нескольких человек. Правда, и повод для гордости имеется: с начала года в Стасевке не было выявлено ни одного нового случая инфицирования.

Возле местного магазина женщины обсуждают цены на продукты, возмущаясь, что в городе их можно купить дешевле. На вопрос о том, как им живется в Стасевке, отвечают: по-разному. Пенсионерка по имени Мария — бобруйчанка. Вместе с мужем она построила в деревне дом, куда семья и перебралась со временем, оставив городскую квартиру детям.

— Я сама родом из Углов — это деревня староверов на другом берегу реки. Всегда была уверена, что в селах нет такого разврата, как в городе, потому что люди у всех на виду. Но оказалось, что природа берет свое, и ничего с этим не поделаешь.

Про то, что все на виду, — чистая правда. В Стасевке, несмотря на строгое соблюдение медицинской тайны, имена большинства ВИЧ-инфицированных всем известны.

Отношение к этим людям двоякое: кто-то принимает их болезнь как факт, кто-то уверен, что они опасны для общества. Женщина в возрасте, проходящая мимо магазина, возмущается:

— Вы разберитесь в ситуации. У нее СПИД, а сестра на ферме работает. Они ж нас всех позаражают!

О том, что бытовым путем ВИЧ не передается, селянка, похоже, не знает — и настойчиво называет адрес и фамилию «той самой» соседки, которая, по ее мнению, представляет угрозу для окружающих.

Дом на одной из улиц, где проживает 37-летняя носительница вируса, выглядит крепким, но находиться в нем, по словам хозяйки, зимой невозможно. После смерти отца, говорит она, семья погрязла в долгах, газ и электричество отключены за неуплату. Женщина не скрывает своего имени и не прячется от фотоаппарата, но на вопрос о том, как была инфицирована, отвечает уклончиво. Сообщает лишь, что узнала о диагнозе несколько лет назад. Жизнь ее после этого особо не изменилась, вот только с трудоустройством есть проблемы — организм уже не выдерживает серьезные физические нагрузки.

Поначалу она отрицает, что состоит на учете в поликлинике, потом говорит, что за лекарства надо платить, а денег нет. В итоге все же сознается, что получает «какие-то таблетки» бесплатно.

— Раньше работала на ферме, в прошлом году застудилась так, что в больницу попала, — говорит она. — Пришлось уволиться, а другой работы в деревне нет. Сама я по образованию — озеленитель, готова даже в город каждый день ездить, но не берут. Мне б хоть какую должность, лишь бы в тепле, а не на улице.

Раньше, по словам женщины, ее родители жили в Бобруйске. Потом из-за сложностей с работой семья перебралась в Стасевку, получила дом от колхоза. Одна из сестер вышла замуж за местного парня, сейчас она — многодетная мама в декрете. Ее дом находится неподалеку, и туда родственники часто заходят погреться, берут во дворе воду из колодца. А вот ночуют у себя, в холоде, так как у сестры разместиться негде.

В этом доме без отопления также живут ее мать-пенсионерка, брат и еще одна сестра. Спят, признается женщина, в одежде, еду готовят на улице, используя печку-«буржуйку». Возле нее как раз и хлопочет над обедом мать-пенсионерка. Вместо дров — старая мебель и хлам, который соседи стаскивают на подворье.

— Нас не обижают, и на том спасибо.

Все родственники женщины в свое время сдавали анализы на ВИЧ, результат оказался отрицательным. Ее брат и сестра трудоустроены, мать получает пенсию. Но если все доходы семьи сложить, то денег рассчитаться с коммунальными долгами, подключить свет и газ все равно не хватит, говорит женщина.

На вопрос, как же семья оказалась в такой ситуации, она не может ответить.

Социальный статус носителей ВИЧ в Беларуси — их личное дело, говорят TUT.BY в Могилевском областном центре гигиены, эпидемиологии и общественного здоровья. Более того, люди с вирусом иммунодефицита сами решают, будут ли принимать препараты для антиретровирусной терапии, которые выдаются такой категории пациентов бесплатно.

— Мы лишь предлагаем им стать на учет, регулярно проходить обследование и получать комплекс лекарственных средств, которые подбираются индивидуально. Но принуждать к терапии никого не имеем права.

По данным Бобруйского зонального центра гигиены и эпидемиологии, с начала года в Бобруйском районе было зарегистрировано 5 новых случаев инфицирования ВИЧ. Всего же в регионе проживают 65 носителей вируса, 30 из которых нигде не работают и не учатся.