Вольнодумство в крепости

Василий (Вильгельм Сигизмунд) Карлович Тизенгаузен (1779-1781 – 1857)

Полковник Тизенгаузен был командиром Полтавского пехотного полка, который приходил на караулы в Бобруйск. При посредничестве давнего приятеля Ивана Семеновича Повало-Швейковского был принят в Южное общество. Обществу очень были нужны такие люди, как Повало-Швейковский и Тизенгаузен – командиры полков. Это были люди, располагающие реальной военной силой. Решительность боевого командира полтавцев отмечали многие. Князю Волконскому иногда «… приходила мысль, что не вздумает ли Тизенгаузен овладеть Бобруйской крепостью, буде иметь к этому возможность». Но активного участия в деятельности общества он не принимал. У лихого вояки появились дни тяжелых сомнений.

В.К. Тизенгаузен заметался и просил перевести его из 3-го пехотного корпуса «по своему усмотрению». А в дни восстания это уже был нервный и трясущийся, утративший былую волю и достоинство человек.

5 января 1826 года комендант Бобруйской крепости Берг арестовал Тизенгаузена, опечатал его бумаги и отправил в главную квартиру 1-й армии в Могилев, где тот был приговорен к двум годам каторги. До 1827 года Тизенгаузен отбывал заключение в Петропавловской крепости, затем в Чите. С 1827 года отбывал заключение в Ялуторовске. В 1853 году возвратился на родину в Нарву.

Василий Сергеевич Норов (1793-1853)

В 1823 году в лагере под Бобруйском расположился 18-й егерский полк, командиром одной из его рот был Василий Норов. Вскоре он вступает в Южное общество. Через два с половиной года, став узником Петропавловской крепости, Сергей Муравьев-Апостол скажет членам следственного комитета: «Надежды наши были лишь на полковника Швейковского и подполковника Норова. Карабинерская рота Норова стояла в карауле у дверей, где почивал государь. Арестовать царя, дать сигнал к всеобщему восстанию, поднять армию – кто знает, чем завершилось бы дело. Но начать восстание на свой страх и риск Сергей Муравьев не решился, тем более, что Пестель и руководство Южного общества считали выступление в Бобруйске прежде­временным и не дали на него согласия. Вместо ареста царя – участие в смотрах и парадах. В образцовом порядке прошли перед императором Черниговский, Полтавский, Алексопольский и 18-й егерский полки, а в их рядах – вчерашние заговорщики. Василий Норов не принимал участие в восстании 1825 году. Его как громом поразило известие о 14 декабря, он воскликнул тогда: «Что наделали, что наделали эти горячие головы – погубили святое дело!». Его тоже арестовали, предъявили обвинение в том, что он участвовал «согласием в умысле на лишение в Бобруйске свободы блаженной памяти императора и принадлежал к тайному обществу с знанием цели». Изматывающие допросы, вынужденные признания… И вот приговор: осужден к лишению чинов и дворянства и к ссылке на каторжную работу на 15 лет. После почти двухлетнего пребывания в казематах Петропавловской, Свеаборгской, Шлиссельбургской крепостей Норова вместе с юным мичманом Василием Дивовым сослали в Бобруйскую крепость. Не с умыслом ли выбрал для него место заключения Николай? Ведь именно там, в Бобруйске, в руках Норова находилась жизнь царствующих особ. Еще в первый приезд туда Василия поразили размеры крепости, размах производимых работ. Люди кишели, как муравьи, возводя фортеции и бастионы, каменные блокгаузы и земляные траверсы, мощные брустверы. На верках крепости, высящейся при слиянии рек Березины и Бобруйки, должны были установить свыше трехсот орудий. Вместе с тысячами солдат на возведении укреплений работали и каторжники, гремящие цепями, с обритыми головами. Норов, тогда блестящий офицер, с брезгливым сожалением смотрел на несчастных узников. И вот он сам в их числе…

Василий Сергеевич не знал, что в сопроводительной бумаге, отправленной в крепость, было указано: «…содержать в числе вечных арестантов».

Василий Абрамович Дивов (1805 – 1842)

3 января 1825 года Дивова, братьев Беляевых и Бодиско переводят в Петропавловскую крепость. А затем 9 августа Дивов и Михаил и Николай Бестужевы были приняты комендантом Шлиссельбургской крепости «впредь до назначения в Сибири места». Но по секретному высочайшему повелению вместо назначенной судом ссылки в каторжную работу отправлен 12 октября 1827 года в Бобруйск в крепостные арестанты, без ограничения срока. В июле 1829 года повелено содержать его в работе вечных арестантов Бобруйской крепости особо от других и на работу употреблять особо же. Спустя три года 8 ноября 1832 года срок его был ограничен 15 годами.

После 12 лет заточения в крепости срок Дивову был сокращен и в 1839 году он был отправлен во 2-й линейный Черноморский батальон, затем в Кавказский саперный батальон, в это время на Кавказе шла война против Шамиля. В 1842 году он умер в экспедиции от ранения.

Павел Бестужев (1806-1846)

Младший из пяти братьев Бестужевых, пробыл в заточении в Бобруйской крепости нелегкий год только за чтение декабристского альманаха «Полярная звезда» со стихами К. Рылеева. Через несколько месяцев после восстания на Сенатской площади великий князь Михаил Павлович обнаружил у молоденького юнкера артиллерийского училища, только что произведенного в прапорщики «Полярную звезду на 1825 год». Это была крамола! Великий князь самолично разорвал альманах, где были опубликованы Рылеев и Бестужев.

Михаил Андреевич Бодиско (1803-1867)

В страшные казематы Бобруйской фортеции попал и мичман Гвардейского флотского экипажа М.А. Бодиско, участник восстания на Сенатской площади.

15 декабря 1825 года М.А. Бодиско был арестован. Верховный уголовный суд отнес его к государственным преступникам 5-го разряда и осудил на лишение чина, дворянства и ссылки на каторжные работы сроком на 10 лет, а потом на поселение. Но Николай I приказал отправить его на «крепостные работы». 21 июля 1826 года, через несколько дней после церемонии разжалования, М.А. Бодиско был отправлен в Бобруйскую крепость. Комендант крепости генерал-майор Берг отрапортовал военному министру Татищеву, что «преступник Бодиско 2-й в крепость Бобруйскую прибыл исправно». Здесь он провел 5 лет. В Бобруйской крепости он принял православие. Вера помогла ему выдержать и каторгу, и семь лет солдатчины, последовавшей затем.

Многие из декабристов, разжалованные в рядовые, или которым в наказание был определен перевод для службы в дальние гарнизоны или в действующую кавказскую армию, отбывали наказание в Бобруйской крепости от 3 месяцев до одного года. Узники содержались царскими властями в найстрожайшей тайне. Однако, несмотря на это, черная слава крепости проникла далеко за ее пределы и вызвала гневный протест и недовольство в прогрессивных кругах России. Печальная слава тюрьмы докатилась даже до Лондона, за тысячи километров от Бобруйска. Это тогда написал А.И.Герцен: «Пусть Сибирь, пусть, что угодно, но только не эта страшная тюрьма на реке Березине».