Вилейка

Видно, нынешняя осень придет рано. Еще только начинают жать хлеба, а уже давно желтые листья, говоря словами художника, нарушают чистоту красок. Вот и в Вилейке холст, отражающий лицо города, все больше напоминает осень.
Попросил своего добровольного автогида Толю Наркевича остановить машину у моста через Вилию. Коренной вилейчанин, человек к истории края неравнодушный предлагает вообще оставить «железного коня» у въезда в город. Что и делаем, а дальше — пешочком. Спрашивая о достопримечательностях Вилейки, предлагаю свой сценарий похода по городу. Анатолий в данном случае провинциально тверд, и личные представления о том, как по правилам знакомиться с Вилейкой, сомнениям не подвергает. Уточняет, что экскурсия у нас по времени получится длительная. В качестве последнего аргумента добавляет: «Как–никак Вилейка рождением из давних веков...»
О дате основания города не спорим. Из вилейской хроники в книге «Память» я уже знаю: нет ясности по этому вопросу даже у самых серьезных исследователей города. Раньше казалась незыблемой дата, приведенная в «Материалах по истории и географии Дисненского и Вилейского уездов Виленской губернии» (издали сей фолиант известные исследователи А.Сапунов и В.Друцкий–Любецкой). Историческая справка о том, что в Вилейке «первым старостой был Петр Пац в 1599 году», путешествовала из одной книги в другую. Н.Ефимова в «Памяти», а еще раньше — на краеведческой конференции в Вилейке небезосновательно заметила: «1599 год не является ни годом основания, ни годом первого упоминания. Эта дата попала в... книгу А.Сапунова из рукописного перечисления населенных пунктов — «Экономического и камерального описания Минской губернии» 1800 г.». Если городским образованием Вилейка стала в 1795 г. — 3 мая, то одноименное село существовало, вероятно, еще в ХII веке, а двор Вилейка — не позже ХIV века, как местечко — не позже 1567 года.
Размышляя о тяжести для нынешнего восприятия затерявшихся в архивной пыли дат, как вольные туристы бредем по улице 17 Сентября. Правда, мне как раз хотелось бы идти и побыстрее. Не терпится заглянуть в Крестовоздвиженский костел. Рассказываю экскурсоводу, как впервые повстречался с этим уникальным памятником в январе 1982 года. Ехал автобусом из Вильнюса в Минск. Начинало светать. Из темени вырвался резко очерченный шпиль. Запертые двери, неухоженное крыльцо и случайному путнику твердили, что службу перед вечностью в этих стенах вряд ли несут. Наркевич соглашается: «В костеле тогда, по–моему, был какой–то склад...» Тоже черта времени. Хотя, возможно, и положительная.
Если костелы и церкви становились складами райпотребсоюзов или клубными учреждениями (как, к примеру, происходит по сегодняшний день в Узде, где в костел приходят не прихожане, а страждущие танцев молодые люди), то, к счастью, их забывали разворотить–разрушить, взорвать. Времена поменялись. Сегодня костел, украшающий центр города, приветливо для всех открыт. А рядом — православная церковь.
— Почти ровесники, — переводит взгляд с одного храма на другой Анатолий. — Костел строился в канун Первой мировой войны, а церковь — в 1916 году...
Из многих сюжетов скроенный мир не перестает удивлять. Вилейские окрестности — в эпицентре боевых действий. Северно–западная часть нынешнего Вилейского района — на линии русско–германского фронта. А в городе возводят церковь!.. Может быть, такая живучесть помыслов, духа — и есть главное содержание жизни?! Кстати, если выберетесь в Вилейку, познакомившись с центром города, заглянув в музей (о нем, лучшем из музеев Минщины, следовало бы рассказывать отдельно), найдите 2 — 3 часа на поездку в Забродье. Художник Борис Цитович, известный в свое время исключительно как книжный график, создает в этой небольшой деревушке музей под открытым небом. Главным материалом стали памятки о событиях Первой мировой войны. На берегу Нарочанки — воинские захоронения. В здешнем лесу размещался фронтовой госпиталь. Действовала походная церковь. Окраина деревни и поросшие лесом места былых боев соединяются в одно целое. Что интересно, фрагменты будущего музея, сама личность художника привлекли и германскую сторону. Традицией стало проведение в Забродье пленэра с участием молодых белорусских и немецких художников.
...Но мы пока что в Вилейке. Все–таки да
вайте заглянем в музей. Он и впрямь — украшение города. Скромно приютившись на площади Свободы, музей не перестает удивлять горожан и гостей Вилейки. Строго выстроенная экспозиция нисколько не страдает привычной для множества музеев скукотищей, тривиальными подходами к отражению разновременных исторических отрезков. Экспонаты подбирались, а затем расставлялись людьми неравнодушными. Директор музея Валентина Лапко приехала в Вилейку из самой российской глубинки. Но полюбила новую родину всей душой. Часами готова рассказывать о городе над Вилией. Под стать директору и остальные музейные работники. Ольга Колосова — составитель хроники «Память». Не моя личная точка зрения, а известных историков, литературоведов Михася Чернявского, Виталия Скалабана, Язепа Янушкевича, Адама Мальдиса: вилейская «Память» — лучшая из региональных энциклопедий Минщины. Книга увидела свет уже на завершении издания книг «Память» по всей стране. Но это как раз тот случай, когда важнее было время потратить, но представить читателю добротно исполненный труд, чем подарить наспех вмонтированный в толстую обложку набор фамилий и не всегда даже к региону привязанных фактов.
Разглядывая музейные витрины, непременно обратите внимание на фотографии Берки Бермана. Настоящий «вилейский Наппельбаум» (помните, был у Минска такой фотолетописец). Правда, минский хроникер событий и персонажей с началом больших катаклизмов подался в Санкт–Петербург, а затем в Москву. Славу заработал на снимках Ленина, Маяковского, Есенина, других исторических личностей. А Берман — хозяин скромной аптеки и фотоателье по вилейской улице Пилсудского (нынешняя Советская) — в самые разные времена снимал исключительно родной город и своих земляков. Улицы, митинги, торжественные шествия, большие и малые трудовые коллективы, отдельные дома и широкие улицы — все это есть на фотографиях Бермана. В 1930 году и к нему пришла большая удача. Фотограф запечатлел в Вилейке высокого визитера — президента Польши Мастицкого. В 1939–м судьбу вилейского мастера решала уже советская власть. Борис Генделевич Берман сам оказался героем «фотопортрета» и гостем незнакомого ему ранее «ателье». А для истории навсегда сохранились снимки фотографа в профиль и анфас. Дальнейшая же судьба Бермана — пока что тайна, хранимая бесконечными лагерными просторами.
...А мы с Анатолием покидаем музейную тишину. Продолжаем странствие по городу Вилейке, в котором и новая современная история свои памятки рисует. Словно из–под карандаша возникают новые застройки. А по соседству с улицами Историческая (название–то какое!), Георгиевская, Долгиновская новые знаки времени появляются — улицы Гидростроителей, Мелиораторов и просто Строителей. Впрочем, все это не случайно. На улице Стахановской, по дороге на Борисов, корпуса ОАО «Стройдетали» — одного из процветающих сегодня вилейских предприятий.
Выходит, название много значит?