Укрывала Рудницкая пуща

Издавна женщина ассоциируется с уютом, домом, нежностью, воспитанием детей. Но Великая Отечественная война заставила их наряду с мужчинами служить не семейному очагу, а Отечеству. Опровергла то, что у войны не женское лицо, и Совко Лариса Владимировна (в замужестве Кибалова).

Во время войны  девушка входила в состав диверсионной группы партизанского отряда имени Чапаева бригады имени Ворошилова. На ее счету 5 походов в район Вильнюса, 18 взорванных эшелонов, 6 подбитых автомашин, разгром трех железнодорожных станций, фабрики, десяти километров телеграфно-телефонной связи, уход за ранеными в очень тяжелых условиях.

Начало войны Лариса Совко встретила в Минске, где жила вместе с родителями. На тот момент девушке было 15 лет. Как и тысячи других минчан, была вынуждена покинуть родной город. Отправилась на родину отца в Поставы. Родственники встретили тепло, помогали, чем могли. А ранней весной 1942 года Лариса Совко была переправлена в деревню Крашнево, где уже начали формироваться группы народных мстителей. Девушка становится связной. В ее обязанности входило расклеивание листовок, распространение среди населения воззваний к белорусскому народу, походы в немецкие гарнизоны, ведение учета и местонахождения спрятанных лодок, на которых партизаны переправлялись через реку. А в июне 1943-го Лариса Владимировна зачислена в партизанский отряд. Началась тяжелая, порой невыносимая жизнь: бои, убитые и раненые, блокады, взрывы вражеских эшелонов, голод, холод, постоянный страх. Свое  первое боевое задание она запомнила навсегда. Вот как вспоминала о нем спустя 40 лет:

Третьего августа  1943 года получено задание взорвать большой участок железнодорожного полотна по направлению Полоцк—Воропаево. На задание отправились два боевых взвода и диверсионная группа. Шли всю ночь. В нескольких километрах от железной дороги остановились в лесу на дневку. После короткого отдыха приступили к изготовлению запалов. Так называли небольшой заряд, состоящий из тола, бикфордова и пенькового шнуров, капсюля. Еще  раз обсудили все детали предстоящей операции и снова в путь.

Вот и железная дорога. В полночь подрывники разошлись по намеченным участкам. Боевые взводы ушли на засады в предполагаемые места появления фашистов. Условный знак начала операции — зеленая ракета. Я стояла в маленьком ручейке и думала о том, что хочется жить, что уходят миллионы человеческих жизней, горят города и села, варварски уничтожается все, что создано человечеством. И вот на какое-то мгновение зеленая ракета осветила ночное небо. Собравшись с силой воли, я абсолютно спокойно пошла на выполнение задания. Ползая на коленях, руками подрывала землю и закрепляла заряды. Мой напарник поджигал их. Среди ночной тишины творилось что-то невероятное: взрывы толовых зарядов, гул и свист несущихся в воздух рельсов, световые вспышки. Задание выполнено! На большом протяжении выведена из строя железнодорожная линия, немцы лишены возможности подвозить к фронту живую силу и технику. Позади — две бессонные ночи, впереди — обратный путь без сна и еды. Когда вошли в лес, мне, как ни странно, захотелось петь, и я тихо затянула сочиненную кем-то из партизан песню. Никто меня не останавливал.

Впереди ждало  еще много заданий. С каждым разом выполнять их становилось все  труднее: железные дороги охраняли все  тщательнее, на их восстановление после взрыва немцы тратили все меньше времени, минировали подступы к железнодорожному полотну, местами проводился оголенный электрический провод высокого напряжения, при малейшем шорохе выпускали автоматные очереди. Хорошо, что большинство местного населения было на стороне партизан. От них диверсанты узнавали о результатах своих операций, получали ценные сведения. Без их поддержки, вспоминает Лариса Совко, было бы сложно справиться:

«Немцы просят население уведомлять о нашем передвижении, обещают вознаграждение. Фашисты стали часто появляться в деревнях и на хуторах, которые находились вблизи лесных массивов. На одном из хуторов наш командир договорился с хозяйкой, что в случае опасности она вывесит что-нибудь белое в нашем направлении. Возвращаясь с очередного задания, мы увидели, что на палке прикреплена белая бумага в виде флажка. Пришлось отступить в лес. Как выяснилось впоследствии, предупредил об опасности семилетний сынишка хозяев Зэнук, который случайно услышал разговор матери с нашим командиром. Его единственного немцы выпустили из хутора под вечер, чтобы тот привел корову».

Помогали белорусам и литовские партизаны, которые базировались неподалеку: делились информацией, патронами, перевязочными материалами и медикаментами, предупреждали о наступлении карательных отрядов.

В июне 44-го завершился пятый и последний рейд диверсионной группы в Рудницкую пущу (находится в 40 километрах от Вильнюса):

«Ждать до полного выздоровления раненых времени не было. Мы стали собираться в дорогу. На могилах павших дали прощальный салют. Прощаемся и с вековыми дебрями пущи, с ее  диким воем волчьих стай, которые наводили на нас тоску в зимнюю стужу, с ее ласковым и трепетным пением птиц весной и летом, с ее таинственным шепотом листвы. Это она спасала и прятала нас. Это она дала последнее пристанище нашим погибшим товарищам. Уходим, чтобы больше сюда не вернуться».

Подготовила  Вероника ФИЛАНОВИЧ  по материалам 

из музейных архивов районного краеведческого музея.