Отстоял для Беларуси независимость, но растерял популярность. Рассказываем о Зеноне Позняке и его роли в истории страны

На днях на YouTube-канале «Жизнь-малина» вышло интервью с белорусским политиком Зеноном Позняком. Этот человек уехал из страны 26 лет назад, но его высказывания по-прежнему вызывают дискуссии и горячие отклики, а его фигура до сих пор не оставляет равнодушными многих белорусов. Рассказываем биографию Позняка, открывшего белорусам Куропаты, ставшего локомотивом провозглашения независимости страны, а сейчас обвиняющего практически всех оппонентов в сотрудничестве с режимом и спецслужбами.

Спасение Купаловского театра и открытие Куропат

Зенон Позняк и Александр Лукашенко на митинге в Могилеве, 1990 год. Фото: facebook.com/siarhiej.navumchyk

Большинство белорусов впервые узнали о Зеноне Позняке 3 июня 1988 года. В этот день в газете «Літаратура і мастацтва» появилась статья «Курапаты — дарога смерці», написанная им совместно с инженером Евгением Шмыгалевым. В тексте утверждалось, что в этом урочище на окраине современного Минска в сталинские времена проходили массовые расстрелы. Как афористично высказался Александр Федута в книге «Лукашенко. Политическая биография», «Беларусь проснулась. Разбудили ее Алесь Адамович и Зенон Позняк. Первый сказал правду о Чернобыле, второй — о Куропатах».

На момент публикации Позняку было 44 года. Он родился 24 апреля 1944-го в деревне Субботники Ивьевского района. Его дедушка, публицист и политик Ян Позняк, был расстрелян НКВД. Отец, Станислав Позняк, погиб на фронте, воюя в частях Красной Армии, когда его сыну не было еще и года. «У дзяцінстве ў мяне было ўсё: матчына ласка, добрае асяроддзе і аўтарытэты. Найвялікшым аўтарытэтам быў бацька — дамаглася гэтага маці. Яна заўсёды прыводзіла прыклад бацькі: што бы ён рабіў, як бы ён радаваўся, калі б я вось гэтак зрабіў… Яго дух быў дома», — рассказывал Позняк в интервью. Кстати, в детстве в его семье говорили только по-белорусски.

Окончив школу, Зенон поехал в Москву — мечтал изучать астрономию. Но почувствовал себя в большом городе чужим. «Я ўсё кінуў, паехаў на вакзал, узяў білет у агульны вагон, бо іншых не было, і 18 гадзін ехаў стоячы. Як да Смаленску даехаў, мне быццам неякае цяпло зайшло ў душу, стала добра і спакойна», — вспоминал он.

Еще будучи школьником Зенон параллельно интересовался фотографией, театром и кино, поэтому решил учиться на актера в минском Театрально-художественном институте (современная Академия искусств). Первый раз его исключили оттуда на втором курсе — за «политическую неблагонадежность». Два месяца Позняк голодал, жил в общежитии у друзей. Затем ему помог классик белорусской литературы Максим Танк, бывший председателем Верховного Совета БССР. Благодаря ему Зенон смог восстановиться в Институте, но уже на искусствоведческом факультете. Перед защитой диплома его исключили второй раз (якобы Зенон сорвал стенгазету, написанную на русском).

Вообще, Максим Танк помогал многим опальным представителям белорусской культуры. Но поэт не мог не знать дедушку Позняка — оба являлись представителями белорусского национального движения в Западной Беларуси. Возможно, он помог не только талантливому студенту, но и внуку своего знакомого.

С помощью того же Максима Танка Позняк смог восстановиться и все же получить «корочку». В 1969-м он поступил в аспирантуру Академии наук и параллельно стал бороться за спасение исторического центра Минска, который шел под снос по инициативе руководителя республики Петра Машерова. Позняк написал статью, которую вместе с ним подписал художник Лявон Борозна. Она появилась в московской газете «Правда» — с помощью поэта Геннадия Буравкина, тогда бывшего корреспондентом этого издания по Беларуси. Будущий политик придумал оригинальный ход: в Купаловском театре, который тоже собирались снести, проходили советские съезды, там даже выступали лидеры большевиков. А потому, утверждал он, здание имеет историческую ценность. Такие аргументы оказались коммунистам понятными, Купаловский — а также Верхний город и Троецкое предместье — удалось спасти, снос исторического центра на какое-то время замедлился, но район Немиги в итоге был уничтожен.

Во время учебы в аспирантуре Позняк жил на минской улице Кольцова. Рядом находились деревни: Цна-Ёдково, Дроздово и Зеленый Луг. Местные жители рассказали Позняку о расстрелах в этих местах в сталинские времена. Но во времена «застоя» опубличить эту информацию было невозможно: место преступления могли бы просто уничтожить. Позняк решил молчать — и жил с этим знанием полтора десятилетия.

Вскоре его друга Лявона Борозну убили при невыясненных обстоятельствах. Позняка, создававшего и распространявшего среди знакомых самиздат, в середине 1970-х уволили из Института искусствоведения, не дав защитить диссертацию.

Зенон Позняк в Куропатах в могильной яме во время эксгумации жертв, 1988 год. Фото: pazniak.info

Позняк обратился за помощью к Александру Кузьмину. Фронтовик, военный летчик, он был секретарем ЦК КПБ по идеологии, помогал Василю Быкову и, по словам Позняка, был «адзіным „жывым“ чалавекам у ЦК, які не баяўся „па-чалавечаму“ гаварыць». Кузьмин посоветовал будущему политику не возвращаться в Институт искусствоведения, где у него были враги, а выбрать любую другую структуру. Так будущий политик перешел в Институт истории, став археологом — он занимался раскопками, изучал Минск и, кстати, позже все же защитил свою диссертацию в Ленинграде.

В 1988-м знания Позняка по археологии понадобились. После публикации статьи о Куропатах властям пришлось возбудить уголовное дело. Резонанс вышел за границы республики: текст мгновенно перепечатали советские и зарубежные издания. В раскопках принимал участие и сам Позняк. Расследование показало: расстрелы проводил НКВД, и это происходило до начала Великой Отечественной войны.

Создание БНФ и провозглашение независимости

«Деды-1988». Перед участниками акции выступает Зенон Позняк. Фото: vytoki.net

Статья о Куропатах появилась в разгар перестройки, инициированной Михаилом Горбачевым. Но власть на местах не менялась. Попытка белорусов помянуть своих соотечественников, погибших во время репрессий, — речь о митинге-реквиеме «Деды», состоявшемся 28 октября 1988 года, — закончилась брутальным разгоном милицией.

Колонну демонстрантов возглавлял Позняк. Незадолго до этого его избрали руководителем организации «Мартиролог Беларуси», изучавшей сталинские репрессии. На ее учредительном съезде был создан оргкомитет по созданию Белорусского Народного Фронта. Проводить съезд БНФ в Минске местные власти запретили — делегатам пришлось ехать в Вильнюс. В духе того времени организация получила приставку «за перестройку», от которой отказались только два года спустя.

Митинг сторонников БНФ на стадионе «Динамо», 1989 год. Фото: Сергей Плыткевич, planetabelarus.by

Других оппозиционных движений тогда не было, поэтому БНФ поддерживала подавляющая часть демократического движения Беларуси. В 1989-м организация собрала 40-тысячный митинг на стадионе «Динамо», в следующем году — огромный предвыборный митинг возле Дома правительства. Толпа отправилась к зданию республиканского телевидения с требованием предоставить эфирное время лидерам движения. Позняк получил его — Фронт становился силой, с которой властям все больше приходилось считаться.

Какое-то время ее сторонником даже был Лукашенко. Как писал политолог Валерий Карбалевич в книге «Александр Лукашенко: политический портрет», в 1990-м он «разделял и высказывал идеи, которые по тем временам считались новыми и популярными в обществе. Его взгляды по основным политическим вопросам, как правило, совпадали с платформой оппозиции Белорусского народного фронта». В том году Лукашенко выступал вместе с Позняком на одном из митингов в Могилеве (именно тогда была сделана фотография, которая опубликована в начале этого текста). Политик из Шклова призывал поддержать претензии национальных демократов на власть. Но когда стало ясно, что БНФ не подходит для раскрутки Лукашенко, он отошел от поддержки Фронта и стал самостоятельно строить свою карьеру.

В том же 1990 году в Беларуси состоялись выборы в республиканский парламент — Верховный Совет 12 созыва, впервые прошедшие на альтернативной основе. БНФ удалось провести в законодательный орган около 30 своих представителей, в том числе и Позняка, настаивавшего с трибун на проведении реформ. В марте 1991-го Фронт поставил перед собой цель добиться полной независимости Беларуси, сформировать собственную армию, ввести белорусское гражданство и провести Всебелорусский учредительный съезд, который должен был определить способ государственного устройства страны.

Но всего в Верховном Совете было 360 мандатов, поэтому предложения БНФ блокировались прокоммунистическим большинством. Оно поддержало идею Михаила Горбачева о создании Союза советских суверенных республик, который должен был заменить СССР. Соответствующий договор Беларусь планировала подписать 20 августа 1991 года.

Но спецслужбы и ряд высших руководителей Союза восприняли новый Договор как шаг к развалу страны и 19 августа попытались осуществить государственный переворот. В Минске против ГКЧП (Государственного комитета по чрезвычайному положению, провозглашенного участниками переворота) выступили единицы — в том числе БНФ. Сам Фронт, а также представители других политических партий, назвали путч «антиконституционным захватом власти», а ГКЧП — «хунтой».

Зенон Позняк выступает на митинге в Куропатах. 1993 год. Фото: 90s.by

Но коммунистическое большинство в парламенте заняло выжидательную позицию. Лишь 22 августа, когда поражение путча в Москве стало очевидно, Президиум ВС решил созвать сессию. В короткий срок группа депутатов БНФ разработала пакет законопроектов и представила их на сессию, открывшуюся 24 августа. Последующие дни стали триумфом Фронта и лично Зенона Позняка. Их натиск и правильно избранная тактика (например, они согнали с трибуны последнего руководителя компартии БССР Анатолия Малофеева, что стало психологическим шоком для номенклатуры) принесли свои плоды. 25 августа декларация о суверенитете БССР, принятая за год до этого, получила статус конституционного закона, после чего Беларусь де-юре стала независимой.

За 20 дней до следующей сессии депутаты БНФ разработали 31 законопроект: о гражданстве, создании собственной армии, пограничной службы, таможни, военной прокуратуры, о признании частной собственности на землю и денонсации Союзного договора 1922 года и другие. Все эти пункты (кроме частной собственности на землю) были реализованы позже. А тогда, на сентябрьской сессии, «Погоня» и бело-красно-белый флаг стали государственной символикой. Станислав Шушкевичем был избран новым спикером парламента. В декабре 1991-го он подписал Беловежские соглашения, после ратификации которых Беларусь стала независимой и де-факто.