Минский музей почты.

Мама много лет работала на сельской почте. Маленькой девочкой я любила приходить в синий деревянный дом у дороги, в котором пахло типографской краской и сургучом. К приходу грузовика с газетами и письмами на почту стекались люди. Кто–то ждал письма от родственника с Дальнего Востока, кто–то — посылку из Средней Азии. Мне всегда было интересно, что спрятано внутри перевязанного шпагатом ящика из фанеры. Но больше всего любила рассматривать открытки и письма, которые приходили в деревню огромными стопками. Накануне праздников на каждый дом выпадало по нескольку поздравительных открыток, по оборотной стороне которых можно было изучать географию Советского Союза. Я раскладывала их по «улицам», а мама в это время ловко сортировала черно–белые газеты с фундаментальными названиями: «Правда», «Труд», «Известия», «Звезда»...

С тех пор прошло много лет, но каждый раз, заходя на почту, я ощущаю тот самый запах. Он навевает теплые чувства и воспоминания о детском счастье, связанном с почтой: первом личном письме, полученном в 6–м классе от девочки из Народной Республики Болгарии, первых стихах, напечатанных в газете «Зорька», и о первой зарплате, которую получила в 13 лет, подрабатывая почтальоном.
Наверное, похожие воспоминания почта вызывает у многих. Неспроста мы храним дома письма и открытки из далекого прошлого. Есть в них нечто такое, что нельзя передать электронным посланием или эсэмэской.

В минском музее почты собрана целая коллекция пожелтевших фотографий, писем, марок, открыток и всяческих других атрибутов: от жестяных ящиков до форменной одежды. Заведующая музеем Лидия Тумилович бережно хранит каждый экспонат, дошедший к нам через столетия. Телеграф, сургучница, почтовый козырек — все то, что сегодня уже выглядит архаично, а когда–то было модным достоянием времени. Бумажные письма на выгоревших от времени листках, кажется, до сих пор хранят тепло человеческих рук...
К сожалению, здесь нет посланий, которые развозили первые «почтальоны» — гонцы. Было это еще в IX веке. Им приходилось разносить письма на десятки верст, через поля и леса. При этом точного адреса, само собой, никто не давал. Гонец подъезжал к селению и трубил в рожок что было мочи. Зимой, когда было холодно и примерзали губы к рожку, приходилось громко свистеть. Спустя четыре столетия, в XIII веке, когда появилась ямская почта, условия работы почтарей несколько улучшились. На развилках больших дорог в специальных избах ямщики могли отдохнуть, поменять лошадей. Кстати, в это время в Средней Азии, например, почту перевозили на верблюдах, на Кавказе — на волах, а в Сибири и на Дальнем Востоке использовали собачьи упряжки.

А еще через четыре столетия, когда почта стала государственной, быть почтарем стало и вовсе престижно. Вести возили на повозках и санях — в зависимости от времени года, а затем пересели на царские почтовые тройки. В упряжке лошади развивали огромную по тем временам скорость — до 80 — 90 километров в час. Гордостью и «визитной карточкой» был колокольчик, который не разрешалось прикреплять никому другому, кроме развозчиков корреспонденции. Разносчики писем заметно преобразились: обязательными атрибутами стали фуражки, пиджаки с золотыми пуговицами и нагрудные почтовые знаки. По указу Петра I правительственная корреспонденция была отделена от частной и купеческой, а ямские дворы стали называться почтовыми станциями. Они уже были не просто избами, а представляли собой целый комплекс. Строились такие станции от 1–го до 6–го класса — в зависимости от величины города или местечка, которые обслуживали. Первоклассные станции имели в своем арсенале 50 — 70 лошадей. До сегодняшнего дня в Беларуси сохранились 36 зданий почтовых станций и контор. Одна из них — в Кобрине — охраняется государством как исторический памятник. В другой — в Бресте — расположился филиал РУП «Белпочта». В остальных разместились гостиницы либо магазины.

Когда–то в центре Минска — на месте, где сейчас расположен Национальный банк, стояло четырехэтажное здание, вошедшее в историю как дом Карказовича. Оно было одним из самых красивых в городе. Здесь находились почтово–телеграфная контора и телефонная станция. 15 ноября 1905 года ее служащие присоединились к всероссийской стачке телеграфистов. Дом Карказовича, к сожалению, не уцелел. Кроме него, почтово–телеграфные отделения того времени располагались в Минске на Виленском вокзале и в доме Лифшица на Александровской, 27. В 1916 году появилось еще одно отделение — на Золотой Горке.
Управлял почтами и телеграфами почтово–телеграфный округ, который несколько раз переезжал с места на место. Сохранились исторические сведения о том, например, как в конце XIX века трудно было найти здание под новое ведомство. Государственная казна выделила очень незначительную сумму на эти цели. В рапорте минского полицмейстера губернатору говорится: «...Нельзя найти 28–комнатного помещения под управление округа за арендную плату 1800 рублей в год. Есть гостиница «Париж» купца Я.Ляховского, но за 6 тысяч в год». Более месяца продолжались поиски помещения и средств для аренды. Ценой больших усилий и переговоров помещение было наконец найдено. Минский губернатор сообщил в Петербург: «...Мною открыто 1 июля 1886 года в г. Минске Управление почтово–телеграфного округа, в состав которого включены губернии Минская и Могилевская». В это время, стоит сказать, в Минске насчитывалось 66.685 жителей.

По выложенным на музейных полках письмам можно проследить, как менялась почтовая мода. Сначала письма пересылались в свиточках либо просто сложенными в четыре слоя, а в начале XIX века появились первые «сорочки» для письма — конверты. Сам по себе он был недорогим (стоил 1 копейку), а вот пересылка обходилась автору письма недешево — 5 копеек серебром. Еще дороже стоили появившиеся вскоре открытки. До появления привычных почтовых отделений корреспонденцию от населения принимали в молочных лавках. За это они имели доход 5 копеек с рубля. Кстати, уже тогда люди додумались посылать открытки, что называется, наложенным платежом. На оборотной стороне пожелтевшей открытки, хранящейся в музее, размашистым почерком написано: «Заплати за эту открытку, а то у меня денег нету».
Позже письма стали опускать в почтовые ящики. Сначала они были деревянные, изготовленные из толстых досок, потом чугунные, которые весили два с половиной пуда (около 40 килограммов). Красили ящики то в оранжевый, то в черный, то в синий цвет. Сами письма тоже выглядели по–разному. В конце XIX века англичане ввели моду на разноцветную почтовую бумагу. Каждый день недели при этом имел свой цвет: в понедельник полагалось писать письмо на бумаге цвета морской волны, во вторник — на бледно–розовой и так далее.
И, право, жаль, что сегодня все реже люди пишут друг другу письма. Сколько теплоты, и память бесследно уходит в Космос... Мне очень хочется перешагнуть порог того старого дома, вдохнуть воздух сургуча, пестрых марок, газет, погладить чуть истрепавшийся конверт, проделавший путь на всех видах транспорта из Владивостока в мое крохотное местечко...
Фото из коллекции лауреата премии «За духовное возрождение» Владимира ЛИХОДЕДОВА.