Восемь комнат на два уровня. Где и в каких условиях жила белорусская элита до развала Советского Союза

«Люди как люди. Обыкновенные в общем, напоминают прежних… квартирный вопрос только испортил их», — характеризовал Михаил Булгаков москвичей в романе «Мастер и Маргарита». Минчане, годами боровшиеся за лучшие условия жизни, не исключение. Рассказываем, где и в каких условиях в ХХ веке жила столичная элита, кому из ее представителей строили личные дома в центре города и кому досталась квартира с восемью комнатами.

Лучшие дома — в центре, телефон — у 888 человек

Минск вступил в ХХ век достаточно крупным по меркам того времени городом. По данным Первой всероссийской переписи населения 1897-го, в нем жили 90,9 тысячи человек. Среди городов империи он занимал по этому показателю 19-е место.

Правда, его площадь расширялась стремительно. В 1891-м она составляла 1700 десятин, в 1913 году — уже 5417. Откуда такой резкий рост? Тогда действовали дискриминационные законы, по которым евреи, а также католики могли покупать земли только в городе. Как объясняли историки Захар и Софья Шибеко (в книге «Минск: Страницы жизни дореволюционного города»), эти категории людей лоббировали расширение Минска, а городские власти ходатайствовали перед Санкт-Петербургом о включении в границы города все новых и новых земель. В результате в начале века Минск среди всех городов Российской империи занимал по площади уже 11-е место.

Теперь города делятся на районы, до революции они делились на полицейские части. Самой престижной была первая (на карте выше она отмечена зеленым цветом). А вот современная Немига — на карте отмечена синим цветом — была местом торговли и престижной тогда не считалась.

Но вернемся к первой части. Ее граница проходила по Революционной улице (тогда она и другие объекты назывались по-другому, но для удобства читателей дадим современные названия), пересекала по диагонали площадь Свободы, шла по Интернациональной до района ресторана «Журавинка», правым берегом вниз по течению Свислочи до деревянного моста, находившегося напротив Красноармейской улицы. Затем по улицам Октябрьской и Белорусской, после чего выходила на Свердлова.

Как отмечали историки Шибеко, все улицы в этой части, за исключением прибрежных переулков, смотрящих на Свислочь, были вымощены и усажены по бокам деревьями. Только на жителей этой части Минска распространялись все блага коммунальных услуг.

По словам историков, квартиры там были снабжены «центральным водяным отоплением, электроосвещением, ваннами и телефонами. Квартиры украшали выложенные узорчатой кафельной плиткой камины, дорогостоящие ковры, мебель, настенные часы. В быт зажиточных горожан входили пианино, граммофоны, велосипеды. В среднеобеспеченных семьях можно было увидеть швейную машинку, металлическую посуду, включая традиционный самовар, висячие керосиновые лампы с абажуром, гитары».

Кстати, о телефоне. В Минске он появился в 1896-м. К началу Первой мировой его имели 888 человек — наиболее зажиточные горожане. Существовала даже междугородная телефонная сеть Минск — Борисов, одна из четырех по всей Российской империи.

«Дом специалистов» и дачи в Слепянке

Революция 1917 года совершилась под лозунгом социального равенства. Поэтому модным стал партийный аскетизм. Роскошные дома в центре города превращали в коммуналки или же занимались их уплотнением — к хозяевам квартиры селили еще несколько семей.

Правда, партийная элита уже тогда предпочитала жить с удобствами. Часть вчерашних революционеров разместились в доме банкира Обромпальского, благодаря чему здание назвали «Первым домом Советов». Теперь его адрес Советская, 17, он входит в ансамбль площади Независимости.

Относительно недалеко — на пересечении Маркса и Ленина — в особняке начала ХХ века разместился «Второй дом Советов». В нем жил Александр Червяков, один из самых влиятельных политиков довоенной Беларуси, председатель Центрального исполнительного комитета БССР в 1922—1937 годах. А еще премьер Николай Голодед, историк Николай Никольский, поэт Петрусь Бровка — в здании находится его музей (улица Карла Маркса, 30). Всего на фасаде дома находятся девять мемориальных досок.

Но уже в 1930-е годы для элиты стали строить специальное жилье. Например, в Москве появился знаменитый 505-квартирный «Дом на набережной», позже получивший свое название по одноименному роману Юрия Трифонова. В здании были газ и горячая вода, в каждой из квартир имелся телефон, ванная и туалет. При этом большинство москвичей жили в коммуналках и ходили в баню.

В Минске престижность центра сохранилась, но его география расширилась. В 1934-м аналогичное здание, получившее название «Дом специалистов», появилось в районе перекрестка современных улицы Козлова и проспекта Независимости. До войны это место было далекой городской окраиной. Дом состоял из шести этажей, 100 квартир, в нем имелись лифты и обширные подвальные помещения. Жилье в нем давали как работникам промышленности, так и культурной элите — например, писателю Змитроку Бядуле.

По планам архитекторов вокруг «Дома специалистов» должен был вырасти целый район аналогичных зданий. Но уже в первые дни войны дом сгорел. После освобождения на его месте появилось новое жилое сооружение — восстанавливать было уже нечего.

Не посчастливилось и «Третьему дому Советов», построенному в 1936 году. В первые дни войны в нем начался пожар. Люди, спрятавшиеся в его подвале, не смогли выбраться и сгорели заживо. Сам дом пострадал лишь частично, после войны его восстановили (Максима Богдановича, 23 — напротив Оперного театра и около Троицкого предместья).

Для отдыха довоенная партийная элита облюбовала Слепянку (тогда пригород Минска). В лесу построили правительственный дом отдыха, а также отдельные дачи. На одной из них жил упомянутый Александр Червяков. На другой — наркомы внутренних дел БССР, запятнавшие себя репрессиями. Чаще всего дачу связывают с именем Лаврентия Цанавы, который возглавил ведомство в 1938-м. Именно в ее стенах после войны был убит актер Соломон Михоэлс. После того как Цанаву уже после войны отозвали в Москву, в здании долгое время работал ведомственный садик МВД, а в 2011-м постройку снесли.