«Праздник со слезами на глазах», где те самые слезы вырезали из контекста. Мнение психоаналитика о том, каким должно быть 9 мая

В этом году Беларусь отмечает 77-ю годовщину победы в Великой Отечественной войне. Но как относиться к 9 мая сейчас, в 2022 году? Как к празднику или дню скорби? Об этом рассуждает психоаналитик Сергей Попов.

Сергей Попов

Врач-психиатр, психоаналитик, член Международной психоаналитической ассоциации, бывший заместитель председателя этического комитета Белорусской психиатрической ассоциации.

В песне «День Победы» есть строчка, которую, как мне кажется, мы не понимаем до конца: «Праздник со слезами на глазах». Сейчас мы наблюдаем, что второй компонент — те самые слезы — будто вырезаны из контекста этого дня.

Еще будучи ребенком и подростком я ходил на парады Победы. Если быть искренним, тогда у меня не было понимания, что мы празднуем, какой глубокой внутренней болью сопровождались эти события. Подлинный смысл этой войны, того, что на самом деле означает победа, пришел позже.

Цена победы, понимание, что такое «праздник со слезами на глазах» стали понятными благодаря рассказам родных о том времени: обе мои бабушки были в концлагере, первый муж одной из них погиб на войне, дедушка был минером и дошел до Берлина. Больше общаясь с ними, я перестал воспринимать 9 мая как праздник, а начал думать о нем как о дне памяти и рефлексии — как происходящее в эти годы повлияло на жизнь целого поколения и продолжает влиять на нашу жизнь.

«Горевание возвращает понимание фундаментальной ценности человеческой жизни»

Психика устроена так: когда человек сталкивается с чем-то ужасным, одним из ее последующих ответов будет то, что в психиатрии называется маниакальной реакцией. Она связана с отрицанием, отделением от себя боли, отделением переживания потери и чувства вины. В контексте Великой Отечественной войны долгожданная победа повлияла на возникновение чувства торжества и всемогущества. Учитывая количество разрушений и жертв, такая реакция была необходима как мощная защита от депрессии, глубокой внутренней боли, невосполнимости потерь и осознания количества разрушений. И это нормально.

Однако есть одно «но». Дело в том, что для развития психики одного конкретного человека и общества в целом вслед за такой мощной маниакальной реакцией должен прийти второй этап: те самые слезы, оплакивание потерь и рефлексия. Если этого не происходит, у победителя есть риск застрять в этой маниакальности: «Ну мы же это сделали! Мы великие!»

Для чего важен второй этап? Горевание возвращает понимание фундаментальной ценности человеческой жизни, ее безвозвратности. Если оплакивания потерь не происходит, мы можем говорить о том, что человеческая жизнь ничего не стоит. Когда у всего общества не сформировано понимание, как ценна и важна жизнь, сохраняется большая вероятность и предпосылки к террору, повторению в той или иной форме войны. Это тотальное искажение реальности, фатальное заблуждение, вследствие которого может возникать желание: «Мы можем повторить». Сейчас мы свидетели того, к каким катастрофическим последствиям это приводит.

Я все больше убежден, что в Советском Союзе сложилось печальное стечение обстоятельств. Победа в войне стала своеобразной «ширмой», отодвинула предыдущий и последующий террор внутри страны. Это чувство победы, ощущение, что мы великая нация, угроза внешнего врага, с которым нужно бороться, затмило проблемы внутри страны. Разве это не используется до сих пор?

Парад Победы в Минске. 2020 год. Фото: TUT.BY

«Этот человек не был только солдатом. Его жизнь была гораздо многограннее»

Не замечаете ли вы, что когда люди вспоминают о погибших на войне, то память о них находится в очень узком диапазоне: это был солдат, офицер, и это словно все его предназначение в жизни. Но ведь этот человек не только служил в армии, его жизнь не началась с войной, а была гораздо многограннее. Где вся остальная жизнь? Где люди, которые ждали писем, а получили похоронки? А где те, которые даже не знают, куда сходить на могилу? Об этой боли нам известно мало. В этом есть сужение реальности, редуцирование ее до какого-то конкретного события.

Огромная незаживающая рана — истории с братскими могилами. Получается, существовала Красная Армия, существовало абстрактное понятие «народ», мы называем цифру захороненных в братской могиле и часто даже не называем имена. Но ведь это люди. Люди, которыми история распорядилась таким образом, будто бы их и вовсе не существовало, и, как следствие, и горевать будто не по кому. Прямо сейчас на наших глазах непроработка тех самых слез и горевания заставляет историю повторяться, что мы видим на примере Украины и братских могил. Рефлексии не произошло, значит, все методы доступны ради первого компонента — победы. Если бы второй этап — слезы — наступил, это повторение событий вряд ли было бы возможным.