Дважды победитель. В 18 лет Семён Романенко стал командиром зенитного орудия

Ежегодно в День Победы Семён Андреевич Романенко приходит к Кургану Славы, чтобы возложить цветы к его подножию. Отдавая та­ким образом дань памяти родным братьям Алексею и Николаю, кото­рые не вернулись с войны, и всем, кто отдал свои жизни за свободу и независимость нашей Родины. И ещё он всегда просит у них проще­ния. За то, что, в отличие от них, он, ветеран двух войн, вернулся домой целым и невредимым.

УЧЁТЧИК ПОНЕВОЛЕ

Война хутор Юдино, что в не­скольких десятках километров от Ростова-на-Дону, можно сказать, обошла стороной. Перед самым за­хватом немцами Ростова отец Се­мёна Андреевича, один из немно­гих оставшихся в селе мужчин, по­лучил распоряжение эвакуировать на другой берег Дона колхозный скот. В напарники взял своего сред­него сына, 15-летнего Семёна, по­скольку двое старших с началом войны ушли на фронт. Для сельско­го паренька, только что окончивше­го восьмилетку, это могло стать пер­вым в жизни далёким путешестви­ем. Но не стало: в нескольких кило­метрах от хутора дорогу пересекли прорвавшиеся немецкие мотоцикли­сты, которые приказали погонщикам вернуть стадо коров, быков, овец и лошадей назад в село. Вскоре через хутор пыльной нескончаемой гусе­ницей проползли немецкие танки и автомашины. Больше, вспоминает Семён Романенко, немцев в Юдино не видели. Зато частенько наведы­вались полицаи, которым было при­казано строго следить за тем, чтобы сельчане вовремя сдавали продукты на нужды германской армии. Вести учёт этих ценностей было поручено Семёну Андреевичу как едва ли не единственному грамотному в селе. Да ещё и отличнику по математике.

Поначалу Семён наотрез отказал­ся сотрудничать с оккупантами. Да­же в ближайший лесок убежал, наи­вно рассчитывая отсидеться там до прихода наших войск. Но близилась зима, фронт ушёл далеко на восток, жизнь в оккупации шла свои чере­дом, и парень предпочёл за лучшее вернуться домой. К тому же полицаи пригрозили отцу, что если сын не появится, расстреляют всю семью, включая младшего брата и сестру Семёна.

О том, как он сдавал продукты в «немецкий котёл», Семён Андрее­вич даже сейчас вспоминает с улыб­кой. Естественно, говорит, никто ни­чего не считал и не взвешивал. Он просто пригонял на центральную усадьбу бывшего колхоза неболь­шой обоз, оставлял телеги у ворот, а сам уходил к знакомым или бродил по окрестностям. Когда возвращал­ся, телеги оказывались уже пустыми. Полицаи, уверен ветеран, благодаря такому «учёту» очень неплохо грели руки на нуждах своих новых хозяев. И сокрушённо машет рукой: преда­тели, дескать, они остаются преда­телями всегда.

Но хотя в Юдино и не стоял немец­кий гарнизон, тем не менее хутору в годы войны досталось. И от наших, и от немцев. Ведь Ростов советские войска дважды оставляли и столько же занимали снова. Бои в его окрест­ностях шли жестокие. Неоднократно Юдино подвергалось бомбардиров­кам и артиллерийским обстрелам. Над хутором, случалось, днями напролёт шли жар­кие воздушные бои. Ста­линские соколы и стер­вятники Геринга боро­лись за господство в воз­духе не жалея ни себя, ни боевых машин. Которые то и дело ярко вспыхнув­шими метеорами или ды­мящимися головешками с пронзительным воем врезались в землю. Гля­дя с земли за этим адом, Семён Романенко и пред­ставить не мог, что скоро станет участником подобных воздуш­ных сражений. Правда, сбивать вра­жеские самолёты ему придётся нахо­дясь на земле.

ВЕЗУНЧИК СЕМЁН

Когда в 1943 году Ростов и хутор Юдино освободили войска Красной Армии (на этот раз окончательно), Семёна Романенко призвали в её ря­ды. Несмотря на то что на тот мо­мент ему ещё не исполнилось 18 лет. На сборном пункте в Ростове, узнав, что Семён Андреевич окончил во­семь классов, да ещё отлично владе­ет математикой, его тут же определи­ли в войска ПВО. Из Ростова команду из 20 будущих зенитчиков отправили в Чапаевск, что в Куйбышевской об­ласти. Там ряды новобранцев вновь отсортировали, отобрав шесть чело­век, в том числе и Семёна Романен­ко. Их направили в Ульяновск, где вчерашним подросткам предстояло в кратчайшие сроки освоить 85-мм зенитную пушку, став впоследствии командирами этих орудий. Тогда Се­мён Андреевич ещё не знал, что, ока­завшись среди отобранных, он выта­щил счастливый билет. Как впослед­ствии выяснилось, из тех его земля­ков, кто остался в Чапаевске, домой с фронта не вернулся никто.

Учёба в Ульяновске пролетела, как один миг. Занятия начинались с ран­него утра и продолжались практиче­ски до самого отбоя. А иногда и доль­ше, если речь шла о полевых выхо­дах. По воспоминаниям Семёна Ан­дреевича, их не столько учили сби­вать воздушные цели, сколько стре­лять по наземным, в первую очередь, танкам. Сказался, наверное, опыт недавно отгремевших боёв на Кур­ской дуге, где 85-мм зенитка заре­комендовала себя против немецких «тигров» и «пантер» как настоящий «зверобой».

К концу 1943 года новоиспечён­ный младший командир зенитно­го расчёта младший сержант Семён Романенко оказался в далёком За­полярье, в Мурманске. На тот мо­мент младшему командиру Красной Армии едва исполнилось 18 лет. К тому времени ПВО Заполярья счи­талась едва ли не самой эффектив­ной на всей линии фронта. Почти три года фашисты и их союзники фин­ны, осознав бесперспективность за­хвата незамерзающего порта Мур­манск с суши, яростно бомбардиро­вали его с воздуха. И единственное, что им удалось, это практически пол­ностью разрушить городские кварта­лы. Ни железнодорожную станцию, ни порт, где на рейде стояли суда со­юзнических конвоев, ни сами кораб­ли уничтожить они так и не смогли. Сделать им это не позволяли разбро­санные по сопкам зенитные батареи, которые к моменту прибытия Семё­на Романенко уже были сведены в бригаду ПВО.

Защитники Заполярья (Семён Романенко крайний справа). 1944 год.

Но не схватками с немецкими само­лётами запомнилась молодому сержан­ту служба на Кольском полуострове. Хотя хватало и этого. Шутка ли — в составе батареи его орудие сби­ло девять фашистских бомбардиров­щиков. И это притом что с середины 1944 года налёты на Мурманск прак­тически прекратились. Зато не измени­лись условия службы, назвать которые тяжёлыми — значит погрешить против истины. Они были практически невы­носимыми.

Первое, вспоминает ветеран, что мучило выходцев с юга, это длинные и морозные полярные ночи. Спать хоте­лось всегда, даже тогда, когда часы показывали полдень и над горизон­том чуть светлело от так и не успев­шего взойти солнца. Случалось, ино­гда солдаты от внезапно навалившейся дрёмы засыпали прямо во время боя. В том случае, разумеется, когда орудие не было непосредственно задействовано в отражении воздушной атаки. Семён Романенко сам однажды так прикор­нул. Наблюдал за тем, как вне зоны ответственности их батареи прожек­торы шарили по звёздному небу, слу­шал, как молотят наши зенитки всех калибров, как с жутким воем несутся к земле немецкие бомбы, да и прикрыл на минутку глаза. А когда открыл — вокруг стояла звенящая тишина. Про­спал с добрых полчаса. Температура в ту ночь упала ниже отметки в трид­цать градусов мороза. Чудом не полу­чил обморожения.

Но что особенно не любили зенитчи­ки, так это постоянную смену мест дис­локации. Казалось, только обживёшь­ся на месте, выдолбишь в промёрзшей скале подобие землянки, обустроишь её с помощью дефицитных в тех местах досок и ветвей, оборудуешь и замаски­руешь позицию — пора сниматься и снова приступать к адскому труду. От которого потом дико ныло всё тело, а кровавые мозоли на руках гноились и кровоточили, от чего руки изнутри примерзали к рукавицам. Но это было необходимым условием выживания. Да и что поделаешь, если немецкие наблюдатели быстро засекали пози­ции наших средств ПВО и в следую­щий раз их лётчики или просто прохо­дили на большой высоте или до начала бомбардировки пытались их подавить.

Одну из таких атак Семён Андрее­вич помнит до сих пор. Снаряд, выпу­щенный неожиданно выскочившим из низких облаков «юнкерсом», разо­рвался совсем рядом с позицией его расчёта. Самого командира контузи­ло. Когда пришёл в себя, узнал, что от взрыва погибли две девушки, вхо­дившие в состав расчёта. Так, счита­ет Семён Андреевич, ему повезло во второй раз — разорвись снаряд с дру­гой стороны орудия, шансов выжить у него не было бы.

Женщины на войне — это вооб­ще отдельная тема. О которой Семён Романенко старается говорить макси­мально тактично и осторожно. С одной стороны, занимая должности связи­сток, санитарок, зенитчиц, они оказы­вали огромную помощь армии, заме­щая мужчин, которых очень не хватало на передовой. С другой, убеждён вете­ран, не женское это дело — воевать. И вспоминает, как его девушки участво­вали в доставке боеприпасов на пози­ции. Из-за гололёда ни автомобиль, ни телега не могли взобраться на пре­вратившуюся в ледяную гору сопку. Пришлось вырубать ступени и по ним таскать ящики со снарядами наверх. Каждый снаряд весом под 16 кг, а их в ящике несколько. Плюс вес самого ящика. Девушки выбивались из сил, падали, плакали и истерили, но при­каз выполняли.

Одна из погибших зенитчиц.

Или такая ситуация: по уставу рас­чёт орудия должен размещаться в одном помещении. Но у женщин своя физи­ология, свои потребности, исключаю­щие присутствие мужчин. Приходи­лось селить зенитчиц отдельно, что не самым лучшим образом сказывалось на боеготовности. Женщина ведь всегда женщиной остаётся, улыбается Семён Романенко, даже если у неё погоны на плечах. В отличие от солдат-мужчин, готовых по тревоге выскочить из зем­лянки хоть в одном исподнем, девушки-зенитчицы, даже если на них «мессер» пикировать будет, всё равно сначала себя в порядок приведут. И всё же вое­вали девушки отважно, лишения и тяго­ты воинской службы в условиях Запо­лярья переносили мужественно. Хотя, как потом оказалось, пережитое не самым лучшим образом сказалось на их здоровье.

ПОД НЕБОМ КУРИЛЬСКИМ

Известие о Победе застало Семё­на Романенко всё в том же Мурманске, который к тому времени уже отвык от ежедневных воздушных тревог. Да и зенитчики расслабились, хотя нет-нет да и вглядывались в ясную погоду в без­донную синеву арктического неба — а вдруг какой супостат объявится. Вскоре поступил приказ сниматься с позиций и грузиться по эшелонам. «На расфор­мирование!» — мгновенно разнеслось по солдатской почте. Трясясь в пере­полненной теплушке, Семён Романен­ко уже представлял, как скоро заявит­ся на родной хутор с медалью «За обо­рону Советского Заполярья» на груди и с грандиозными планами на предсто­ящую гражданскую жизнь. Но эшелон практически без остановки миновал Москву, проскочил Урал и затарахтел по бесконечным сибирским просторам. Когда до казавшегося когда-то недося­гаемым Владивостока оставалась пара сотен километров, зенитчики поня­ли — расформирования не будет. А тут как раз и приказ подоспел: во исполне­ние союзнического долга СССР объявил войну Японии.

Во Владивостоке полк перегрузи­ли на транспортные корабли и морем переправили на Курильские острова, с которых наша пехота только-только выбила японские части. Вот где при­годились закалка и опыт, приобретён­ные в Заполярье. В считанные дни сре­ди скал и сопок были обустроены огне­вые позиции, вырыты, а скорее, выдол­блены землянки. Первые дни на боевом дежурстве бойцы недоумевали: и кому эти голые скалы понадобятся? Пона­добились!

Однажды на рассвете с моря послы­шался нарастающий гул авиационных моторов. Вскоре в начинавшем свет­леть небе показались силуэты несколь­ких транспортных самолётов в сопро­вождении истребителей. Японцы! Бата­рея в считанные минуты открыла такой плотный заградительный огонь, что японские лётчики, явно не ожидавшие такой встречи, легли на обратный курс. Как выяснилось позже, не желая сми­риться с потерей Курил, командование японской армии попыталось высадить на острова десант. Японцы и предпола­гать не могли, что небо над Курилами уже находится под контролем невесть откуда взявшихся советских зенитчиков.

Собственно, это было едва ли не единственное боестолкновение Семё­на Романенко и его товарищей с япон­цами. Однако и этого хватило, чтобы через какое-то время на груди наше­го героя засверкала медаль «За победу над Японией».

ВОЙНА СОВСЕМ НЕ ФЕЙЕРВЕРК

Через несколько месяцев Семён Романенко отметит свой 93-й день рож­дения. Позади десятки лет не самой лёг­кой, но, по уверению ветерана, очень счастливой жизни. Во многом благода­ря супруге Нине Дмитриевне, с кото­рой они живут душа в душу вот уже более 60-ти лет. За это время выросли дочь и сын, появились внуки. Один из которых, Алексей, назван в честь бра­та Семёна Андреевича, не вернувшего­ся с той войны.

Семён Романенко с внуком в Гомельском парке.

Семён Романенко с детьми и внука­ми говорить о войне не любит. По его собственным словам, выдающихся под­вигов он не совершал, не геройствовал, в атаку со штыком наперевес не ходил. Да и не главное это. По мнению Семёна Романенко, единственное, о чём долж­на помнить молодёжь, так это о том, что война — каторжный труд на гра­ни физического и морального истоще­ния. Это жизнь на краю смерти, при хроническом недосыпании и недоеда­нии, в постоянном напряжении. Жизнь с одной изматывающей, не отпускаю­щей даже ночью мыслью: кто следую­щий? Вынести такое, при этом ещё сра­жаться и победить, способны только сильные духом, свято верящие в свою правоту люди. Такие, как ветеран двух войн гомельчанин Семён Андреевич Романенко.

Александр Евсеенко, фото Вячеслава Коломийца из архива семьи Романенко, «Советский район».