Выселенная деревня-призрак (фото)

Брошенные населенные пункты — призраки на карте. На Западе их любят посещать съемочные группы и туристы. В Беларуси тоже хватает обезлюдевших деревень, зарастающих бурьяном. Обилие таких пунктов на Гомельщине связано в первую очередь с последствиями чернобыльской катастрофы.

Здесь прибыло — там убыло

В больших городах Беларуси жизнь бьет ключом, жилплощади на всех не хватает. А вот деревенских жителей становится все меньше. Вместе с ними вымирают и деревни, одна за другой. Причины здесь вовсе не в природных катаклизмах, не в истощении ресурсов близлежащей местности. Если исключить техногенную катастрофу, они более прозаичны: молодежь уходит в города, старики — в мир иной.

Заброшенные деревни и поселки — тоскливое зрелище. Обычно в таких местах двери и окна домов заколочены, что, по идее, должно усиливать эффект отчуждения и безысходности. Но как по мне, более удручающе выглядят обычные с виду дома со стеклами в рамах и горшками на подоконниках. Они как будто ждут куда-то запропастившихся жильцов. Дождутся ли?

Тишина в таких местах просто оглушает. Шорохи же, даже самые незначительные, пугают, заставляют вздрагивать. Вокруг ни души. Впрочем, эти «мемориальные комплексы» все же навещают. В почти заброшенной деревне Залядье Гомельского района видел, как к старой хате приходит кошка. Возможно, сердобольные родственники приютили ее в соседней деревне, но она возвращалась к знакомому крыльцу и привычным мяуканьем звала хозяев.

Приходят иногда и сами родственники — повспоминать, повздыхать… Но чаще всего, к сожалению, в эти царства грусти наведываются сомнительные личности.

Фамильное гнездо Буровых

Поселок-призрак

Мы едем с Владимиром Буровым в поселок Покровский Добрушского района. Это малая родина Владимира Степановича — кандидата технических наук, заслуженного изобретателя Российской Федерации. Будучи на пенсии, он продолжает заниматься научной деятельностью и живет на два города — Гомель и Москву. При этом весьма трепетно относится к родительскому гнезду в Покровском. Не зря говорят, для человека нет ничего дороже воспоминаний.

Поселок расположен недалеко от трассы, и тишина в нем не такая уж звенящая. Доносится шум машин.

Цивилизация рядом — вокруг кукурузные поля, кучи силоса. В нескольких километрах виднеется «живая» деревня. В самом же Покровском ни души. Здесь всего четыре дома. Пятый сожгли бомжи, когда грелись зимой, разведя костер прямо в комнате.

Старенький форд уверенно ныряет в полутораметровые заросли. Дорога, ведущая на единственную улицу поселка, угадывается больше интуитивно — на обочинах трава еще выше. Вот и дом Буровых. Кирпичный, крытый шифером. Что нежилой, видно сразу — атмосферу тоски и запустения трудно с чем-то спутать. Внутри на удивление просторно, в зале — шикарной работы камин. Стекла в рамах целы, зато все двери открыты настежь. «Вот видите, — говорит Владимир Степанович, — а я их неделю назад закрывал…»

Пенсионер жалуется на тех самых сомнительных граждан, регулярно навещающих поселок. Нет, говорит, от них спасу — вынесли все, что представляет хоть какую-то ценность. Главным образом металл. В его доме из дверей выдраны даже ручки. Само строение сохранилось лучше других в поселке и, как магнит, манит непрошеных гостей. Есть опасения, что его станут банально растаскивать на стройматериалы. Печь в прихожей уже начали разбирать, а там и до камина дойдет… Зимой же велик риск визита бомжей, и тогда, возможно, дом постигнет участь соседского пепелища.

Есть претензия и к местным властям. Буров рассказал, что год назад одному из хозяйств понадобились дрова, и в Покровском спилили большую часть деревьев. А ветки убрать не удосужились. По весне этот лозняк бурно пошел в рост и поглотил весь поселок. Дебри непролазные — без техники уже не сунешься. Беда в том, объясняет Владимир Степанович, что улочка не просматривается с трассы. Раньше можно было издалека увидеть машину мародеров и вызвать милицию. Теперь же, находясь под прикрытием «джунглей», они вконец обнаглели.

Владимир Степанович жаловался в сельсовет, звонил в районную прокуратуру. Стражи правопорядка пошли пенсионеру навстречу — в поселок стал наведываться участковый. Но, как и следовало ожидать, несуны пока не ловятся.

Проблема есть. А как решать?

Объяснять председателю Рассветовского сельсовета Светлане Музыкиной, о чем идет речь, долго не пришлось. Она в курсе всех связанных с Покровским событий, лично общалась с Буровым и пообещала ему решить проблему с зарослями. Это будет сделано как только освободится техника, задействованная на других, более важных объектах. По ее словам, не раньше 1 ноября. «Пусть сначала облетит листва, — объяснила председатель, — голые ветки проще сжечь». При этом все прекрасно понимают — весной «джунгли» снова вырастут. Такой вот получается сизифов труд.

По словам Светланы Музыкиной, последний житель Покровского был выписан в прошлом году. Автоматически поселок был вычеркнут из списка жилых населенных пунктов со всеми вытекающими. С ней трудно не согласиться — работы хватает на других объектах, где живут люди. Там и жалоб больше. Разумно ли тратить силы и средства на вымерший поселок?

Все, что осталось от колодца

Как бороться с охотниками за металлоломом и зимующими в поселке бомжами, председатель не знает. А Владимир Степанович называет родной поселок памятником бесхозяйственности. И его можно понять — вид зарастающей бурьяном малой родины никого не оставит равнодушным. «Честное слово, чем так — лучше бы снесли», — признается пенсионер.

Юридическая сторона вопроса

В отделе развития населенных пунктов облисполкома сообщили такую цифру: с 1 января 2012 года по 1 августа 2013 года из списка Гомельщины было вычеркнуто 79 деревень. Много это или мало? Может, пора бить в набат? Или смириться с неизбежностью?

Государство не спит в шапку — кое-что предпринимает. Вымершие населенные пункты давно выставлены на торги по смехотворным стартовым ценам. Продаются также потенциальные деревни-призраки, в которых пара-тройка дворов еще обитаемы. В качестве аукционных лотов представлены и памятники архитектуры — родовые поместья, панские усадьбы с прилегающими территориями. Так государство пытается убить двух зайцев — остановить вымирание деревень и способствовать развитию агротуризма в Беларуси.

С согласия собственника сельсовет может дом снести. Но если согласия нет, ветхие дома подлежат принудительному выкупу исполкомом через суд. Оценку жилья будут проводить территориальные организации по государственной регистрации недвижимого имущества. До этого собственнику предоставят время на приведение жилья в порядок — от 3 до 6 месяцев либо срок для подачи заявления о получении разрешительной документации на реконструкцию, капитальный ремонт дома (не более месяца). Если исполком выкупил дом, то он вправе либо его снести, либо выставить на официальные торги вместе с участком.

Если задуматься, мы все родом из деревни. Связь с ней крепка даже в самых крупных, самодостаточных городах. Каждый горожанин знает, что его кормит. При этом уходят в небытие целые деревни, зарастают травой ведущие в них дороги. Да, у нас много перспективных, динамично развивающихся агрогородков. Есть деревни, которые называют крепкими — там есть молодежь, а значит, есть надежда. Но вместе с тем растет число мест, где последние годы доживают никому не нужные старики.

Как бы семимильные шаги прогресса не затоптали нашу национальную самобытность, культурное наследие. Ведь может так статься, что в скором будущем наши дети и внуки будут изучать белорусскую деревню по картинкам в Интернете.

Летопись Покровского

* Основан в начале XX века переселенцами из соседних деревень.
* В 1926 году в Новопутьевском сельсовете Гомельского округа. 13 дворов, 71 житель.
* В 1930 году жители вступили в колхоз.
* В сентябре 1943 года оккупанты полностью сожгли поселок. В бою за деревню погибло 6 советских солдат.
* В 1959 году в составе колхоза «Новый путь» с центром в деревне Иговка. 85 жителей.
* 2004 год — 2 двора, 3 жителя.
* 2012 год — выписан последний житель.

Роман Старовойтов, «Гомельская правда»