Григорий Ширма - наш земляк

Рыгор Шырма – стваральнік беларускага народнага хору, харавы дырыжор, збіральнік беларускіх народных песень, якіх запісаў больш за 2000. Пасля ўз’яднання Заходняй Беларусі з БССР з 1940 г. на працягу 30 год узначальваў Беларускі ансамбль песні і танца (Дзяржаўную акадэмічную харавую капэлу).

В небольшой деревушке Шакуны, неподалеку от города Пружаны, что граничит с бескрайней Беловежской пущей, в семье Романа Ширмы 21 января 1892 года родился сын Гри­горий. Испокон веков этот земледельческий патриархальный род в неимоверных трудах добывал хлеб на кро­шечном наделе земли, узкой полосой протянувшемся возле тучных полей помещиков Дьяконских. Помещикам приходи­лось отдавать две трети собранного урожая.

Эта давняя несправедливость была не первой и не единст­венной, с которой довелось в детстве столкнуться талантливо­му мальчику из нищей белорусской крестьянской семьи.

Сти­хийная тяга к знаниям проявилась у него еще в шестилетнем возрасте, когда Григорий Ширма, не расставаясь с книжкой, пас скот на кулацком хуторе. Однако учение в так называемой «школе грамоты», у переходившего из хаты в хату учителя, было тем пределом, дальше которого Роман Ширма не мог вести своего сына — старшего, значит, будущего кормильца. Несмотря на слезы, Гришу заставили с шести лет работать по найму. Лишь в 1904 году, получив от матери   благословение и одолженные у кого-то 15 копеек на дорогу, тайком от отца мальчик ушел в Пружаны, где было городское училище.   В него-то и спешил он: держать экзамены на вакантное место.

Первое, с чем столкнулся Григорий Ширма в Пружаиах, была насмешливая издевка над его нищенской крестьянской одеждой. Стиснув зубы, стерпел он эту обиду. Не только стерпел, но и стал лучшим учеником в училище, добился права быть репетитором многих неуспевающих барчуков, На добытые «учительством» деньги еще и помогал   отцу   оплачивать долги, которые вместе с налогами все росли и росли, в то вре­мя, как семья Романа Ширмы все больше и больше нищала. Не так-то легко было выкраивать Григорию   Ширме деньги для помощи семье. Даже обыкновенный чай становился   ла­комством, которое он разрешал себе далеко не каждый день. Так добывал крестьянский сын право на первый классный чин в чиновничьей иерархии царской России.

В 1907 году начались странствия пешком, которые совершил Григорий Романович по Беловеж­ской пуще. Здесь впервые в жизни увидел он железную доро­гу. Здесь же в исполнении отличного хора Управления импе­раторских уделов под руководством регента Рютова услышал он впервые произведения Чайковского, русские народные песни... Быть может, это и решило его творческую судьбу. В те же годы Григорий Романович стал записывать белорус­ские народные песни.

Миновали годы учения в Пружанах. В 1910 году Григорий Романович уже в Вильно. Его дядя, почтовый чиновник, реко­мендует ему поступить в юнкерское училище. Но не влечет Ширму карьера военного, он хочет обучать детей белорусских крестьян грамоте. Отказавшись от всех привилегий военного учебного заведения, юноша поступает на двухгодичные педа­гогические курсы в Свенцянах. Курсы дают право быть учи­телем начальной двухклассной школы. На этих курсах особое внимание уделялось пению и игре на скрипке. Важно и то, что выдаваемая десятирублевая ежемесячная стипендия позволяла не отрываться от учебы для заработка.

Курсы закончены. Началась учительская работа в Лидском. Григорий Романович организует школьные хоры, пытливо отыскивает и бережно собирает в деревнях жемчужины белорусского народного песенного творче­ства.

Первая мировая война застает Григория Романовича в Седлеце, где он занимается на литературном факультете учи­тельского института. Вместе с отходящими русскими войсками эвакуируется и институт — сначала в Москву и Ярославль, потом в Воронеж. В Воронеже Ширма вступает в ряды Красной Армии. Однако молодой Советской республике учителя нужны не меньше, чем воины. Григория Романовича демоби­лизуют и направляют на работу в Ново-Хоперский уезд Воро­нежской губернии. Здесь он руководит школой в селе Новогольском, преподает литературу, заведует волостным отделом народного образования.

Воронежцы — народ певучий и на песню отзывчивый. Ширма организует любительские хоры, на­родный театр, ставит пьесы А. Н. Островского, читает лекции.

В июне 1922 года нача­лась реэвакуация из РСФСР жителей многих районов Запад­ной Белоруссии на родину, Григорий Романович решил поехать в Шакуны.

Легче оказалось вернуться в родительский дом, чем полу­чить какую-нибудь работу. Учитель-белорус, да еще   числившийся по вероисповеданию православным  (атеист вообще не имел права преподавать на территории Польши), был лицом нежелательным и в Пружанах, и в Бресте, и в Вильно. В кураториуме — польском попечительстве по вопросам просвещения — с учителем Ширмой даже разговаривать не захотели. К тому же брестский воевода запретил выдавать бело­русам паспорта, а без   документов в городах    жить было нельзя. И пришлось Ширме работать месяцы на лесоразработках возле Шакунов.

С грехом пополам удалось ему пристроиться учителем пения и белорусской литературы в открывшейся на частные средства Виленской белорусской гимназии. Работа Ширмы в этой гимназии явилась началом его многолетней деятельности хормейстера — воспитателя большой плеяды любителей и профессионалов хорового искусства.

В основе репертуара гимназического хора всегда была бе­лорусская народная песня, большей частью в композиторских обработках.

В хоре совсем не было текучести. Занятия назначались регулярно два раза в неделю, и каждый участник считал своей обязанностью прийти в назначенное время. Каждая репетиция была инте­ресной, она всегда вносила нечто новое в духовный мир хори­стов. В перерывах хормейстер знакомил хористов с новинками западно-белорусской литера­туры, читал стихи М. Василька и М. Машары, ре­волюционную лирику Ф. Пестрака и М. Танка. Получало огласку то, что не могло попасть в печать из-за сурового цензурного режима. На этих же занятиях Ширма делился своим богатым опытом фольклориста-краеведа.

Однако работа даже в этой  частной школе недолго кор­мила  Григория Романовича Ширму. В  1928 году он был изгнан из гимназии!

Уже в 1930 — 1931 годах Ширма, как один из руководителей культурно-просвети­тельской организации — Товарищества белорусской школы, — подвергается судебному преследованию польских властей. Его сажают в тюрьму Лукишки, обвиняя в комму­нистической деятельности, в «злоумышленном препятствии полонизации белорусского населения»,   которая   насильственно проводилась властями. Очутившись на свободе, Григорий Романович, как секре­тарь Главного управления Товарищества, принимается за ра­боту. Он организует в Западной Белоруссии национальные школы, устраивает спектакли и концерты с белорусским ре­пертуаром, читает лекции, причем не только в таких круп­ных городах, как Вильно, Белосток, но и в самых отдаленных, «заброшенных» пунктах Западной Белоруссии, как например, Будслав.

Многие поэтические произведения западнобелорусских пи­сателей вообще впервые были «обнародованы» на квартире Ширмы, которая превратилась в те годы в своеобразный штаб творческой молодежи. Тут можно было отдохнуть, назначить свидание с товарищем, найти нужную литературу. Голодных кормили, выделяя из скудных личных средств деньги. При­унывшего приободряли, слишком горячего приостужали. Муд­рым советчиком был Ширма. Тут, после побега из-под ареста, М. Танк в 1935 году впервые прочитал Григорию Романовичу свои стихи «Спатканне», и хозяин квартиры горячо оцепил произведение молодого поэта.

Прави­тельство Польши, желая продемонстрировать общественности якобы «расцвет» культуры на захваченной Виленщине, устрои­ло передачу по радио концертов этого хора. Даже такие про­правительственные    газеты, как «Наше время», вынуждены были признать, что хору Ширмы удалось показать свои арти­стические достижения и необычайное богатство белорусского народного музыкального творчества. Характерно, что, составляя   программы концертов своего хора, Ширма никогда  не становился на путь   этнографизма, включал в них жемчужины белорусского народного песенного творчества в хоровых обработках таких крупнейших мастеров, как Л. Гречанинов, А. Кошиц, М Гайворонский. К. Галкаускас. Стремясь познакомить общественность Западной Бело­руссии с творчеством  белорусских советских композиторов, Ширма обогащал их произведениями репертуар солистов, вы­ступавших в концертах университетского хора.

1 ноября 1939 года, уже после воссоединения западных и восточных областей Беларуси, Ширме был вручен мандат на организацию Ансамбля песни и пляски — первого профессионального коллектива в его жизни.

Много было споров о профиле коллектива, о том, как и что исполнять, из кого комплектовать состав. Руководитель первого профессионального коллектива на территории запад­ных областей Белоруссии, коллектива, созданного государст­вом, сумел отстоять свою, выношенную годами раздумий и ожидания, точку зрения. Ширма правильно считал, что народ, получивший социальную и национальную свободу, должен уметь воспеть ее в высшей форме хорового искусства, в форме академического, акапельного хорового пения. II проявить в этом сложном вокальном жанре даровитость своего народа он призвал крестьянина В. Юневича и крестьянку Е. Шустер, рыбака М. Шуманского и ткачиху Е. Шафран, учителя Н. Теодоровича и слесаря В. Волошина, профессиональных певиц К. Ширму и Л. Шенц и других исполнителей из профессио­нального и самодеятельного искусства западных областей Бе­лоруссии. Хор в 60 человек 15 января 1940 года начал работу в Белорусском ансамбле песни и пляски под художественным руководством Ширмы.

Прошел год после первых репетиций ансамбля. Начались его концерты в Минске, получившие очень высокую оценку об­щественности. Уже 6 июня 1941 года «Правда» писала о «све­жести, непосредственности и красоте белорусского народного творчества в исполнении этого коллектива». Ансамбль отпра­вился в поездку по стране. Вернуться в родные края коллективу не пришлось до сере­дины 1944 года. Ширма вместе со своими воспитанниками об­служивал концертами горняков и сталеваров Кузбасса и Ура­ла, тружеников колхозов и совхозов,  раненых в госпиталях, воинов Первого Белорусского    фронта. То, о чем    пели    артисты хора Ширмы, напоминало мирное время. И пес­ня звала на борьбу во имя освобождения от нацистской чумы, стучалась в сердца воинов и тружеников тыла.

В июле 1944 года ансамбль приезжает в освобожденный Минск. В коллектив съезжается группа талантливых предста­вителей белорусской певческой молодежи из освобожденных от фашистской оккупации районов республики, В прошлом все они — ученики Ширмы по бесчисленным хорам, которые он организовывал и которыми руководил до начала войны. Всем им в дальнейшем Григорий Романович «дал путевку» в боль­шое искусство. И сегодня нам хорошо известны имена Леони­да Мурашко — лауреата Международного конкурса вокали­стов; Владимира Рубацкого — заслуженного артиста Литов­ской ССР и ведущего солиста оперного театра; Виктора Ровды — кандидата искусствоведения, доцента и заведующего кафедрой Белорусской государственной консерватории; Дмит­рия Рулинского — дирижера капеллы; Леонида Федорова научного сотрудника Института искусствоведения, фольклора и этнографии Академии наук БССР.

После приезда в Минск Ширма писал: «Будить в народе чувство гордости и восхищения   родным    творчеством, нести культуру песни на освобожденные земли - вот задача, которую ставит перед собой наш коллектив. Песню нельзя искус­ственно примитивизировать, ее нельзя рассматривать как му­зейный экспонат или искать в ней только экзотику. Песня - это душа народа, его живая история...».

Следующий этап в творческой деятельности Ширмы — го­ды его постоянного жительства в Гродно, куда ансамбль песни и пляски    был    направлен    Правительством    БССР    осенью 1944 года с тем, чтобы создать   коллективу   лучшие условия работы.

В Гродно началась огромная подготовительная работа по реорганизации ансамбля в академический хор. Ширме необхо­димо было обогатить репертуар творчеством белорусских ком­позиторов, привлечь к благородному делу художественной об­работки лучших образцов белорусских народных песен веду­щих советских композиторов из братских республик. Именно в результате стараний Ширмы хоровыми обработками бело­русских народных песен, созданием оригинальных хоровых произведений на стихи крупнейших белорусских поэтов с этого времени активно занялись Н. Аладов, А. Богатырев, Е. Тикоцкий, П. Подковыров, Г. Пукст, В. Оловников, В. Ефи­мов, Н. Соколовский, С. Полонский, Д. Лукас, Э. Тырманд, И. Кузнецов и другие белорусские композиторы, также такие талантливые представители русской, украинской и других братских национальных музыкальных культур, как В. Золота­рев, В. Шебалин, А. Пащенко, В. Васильев-Буглай, Г. Лобачев, А. Копосов, М. Колесса, М. Вериковский, А. Ленский, А. Флярковский, Г. Смирнова, В. Белый, Я. Солодухо, М. Ко­валь, Я. Медынь и др.

Григорий Романович стремится в эти годы не толь­ко количественно расширить число обработок белорусских народных песен и оригинальных хоровых произведений в ре­пертуаре своего коллектива, но и жанрово разнообразить репертуар, обратить внимание композиторов на литературную первооснову их музыки

Так создавалась почва для реорганизации ансамбля сначала в 1950 году, в Го­сударственный хор БССР, а потом и в хоровую капеллу, ко­торой в 1957 году было присвоено почетное звание Государст­венной Академической хоровой капеллы Белорусской CCP.